Александр Бородюк

<1l>Разговор с Бородюком начался с того, при каких обстоятельствах состоялось его возвращение в Россию.

- Однажды мне в Ганновер позвонил Юрий Семин. Причем из Мюнхена, где <Локомотив> играл в Кубке УЕФА с <Баварией>. Поинтересовался, как дела. Я сказал, что контракт мой заканчивается и что, возможно, вернусь в Россию. Семин спросил, сколько я стою. Нисколько, ответил я, потому что скоро буду свободным агентом. Тогда Семин сказал: если ничего не имею против того, чтобы продолжить карьеру в его клубе, то нам следует увидеться во время предсезонных сборов - их <Локомотив> проводил в Германии. И вот мы встретились в Кайзерслаутерне, где <Локомотив> играл контрольный матч. Переговорили, и я дал добро.

- Семин не предложил вам потренироваться с командой, чтобы иметь представление о 34-летнем форварде?

- Нет. Он сразу заявил, что отлично знает меня как игрока и что нет необходимости устраивать просмотр. Предложил контракт, который меня вполне устроил.

- А желания вернуться в московское <Динамо> не возникало?

- Возникало. Еще не зная о намерениях Семина, позвонил Адамасу Соломоновичу Голодцу. Он сказал, что в принципе <за>, но прежде хотел бы увидеть меня на поле. Я по природе человек спокойный, уравновешенный, а тут не выдержал: <Неужели за семь с лишним лет вы на меня в <Динамо> не насмотрелись?!> Попрощался и повесил трубку.

- Видимо, Голодца все-таки смутил ваш возраст.

- Наверняка. Но вам не кажется, что динамовцу в 34 года идти на просмотр в <Динамо> просто смешно? Да я бы себя после этого уважать перестал!

- Выходит, Семин знал вас лучше, чем Голодец?

- По крайней мере, не рискнул поставить под сомнение мои возможности. И паспортные данные, как выяснилось, для него значения не имеют. Семин - тренер западного образца. В Германии разве кого-нибудь волнует, сколько лет Маттеусу? Играет себе человек и играет. А могут и в 20 лет, если не тянешь, сказать тебе <до свидания>.

- Итак, вы вернулись из благополучной Германии в Россию с ее проблемами и невзгодами.

- А разве до моего отъезда здесь все было прекрасно?

- И от сборов по двое с половиной суток тоже не отвыкли?

- Другого выхода пока нет.

- Но, быть может, для таких профессионалов, как Бородюк с его немецким менталитетом, можно сделать исключение?

- Не стоит. Разговоры поищут: почему, дескать, ему можно дома жить, а нас на базу забирают? - Да и сборы для меня не в тягость, хотя я домашний человек.

- Как отнеслась семья к вашему решению покинуть Германию, где при желании вы могли бы еще поиграть?

- Жена не возражала. А вот с детьми было сложнее. Когда мы уезжали в Германию, Антону шел четвертый год. Настя вообще там родилась. Сейчас и дочь, и сын учатся в Москве в немецкой школе. Антон понемецки, по-моему, говорит лучше, чем по-русски. Понятно, уезжать из Германии ему не хотелось. Но я объяснил сыну, что семья должна жить там, где у отца нормальная работа. Привел примеры, когда по этой причине сами немцы, и не только футболисты, перебираются в другую страну. <В Германии жить прекрасно. - сказал я Антону. - Но только если есть хорошо оплачиваемая работа или реальные перспективы ее получить>.
***
- А если получить диплом тренера высшей квалификации и возглавить профессиональный клуб?

- Теоретически это возможно. Но в Германии желающих поработать с профессиональными клубами предостаточно. И при прочих равных предпочтение отдадут немцу. Не столько потому, что это его родина, сколько потому, что едва ли не каждый второй, претендующий на роль тренера, выигрывал чемпионат мира или Европы, Лигу чемпионов, Кубок кубков или Кубок УЕФА. Уж кого-кого, а знаменитостей в бундеслиге хватает.

- Насколько быстро вам удалось привыкнуть к российскому футболу?

- С адаптацией у меня никогда не было проблем ни в России, ни в Германии. Главный тренер <Шальке> Клаус Фишер говорил, что я, даже не зная немецкого, едва ли не с первого дня заиграл в немецкий футбол. Но чтобы не задавали лишних вопросов, не делали замечаний на поле, приходилось на тренировках и в играх выкладываться на двести процентов. Я делом заставил себя уважать, забив в первые два сезона 29 мячей. В Германии, если докажешь, что ты стоящий футболист, а не турист из России, на руках будут носить даже когда играть закончишь.

- У вас была возможность в этом убедиться?

- В Гельзенкирхене, куда я приезжал навестить своих бывших партнеров по <Шальке>, мне на улице проходу не давали. А когда Антон один туда приехал, его игроки <Шальке> в клубный музей привели, и он даже Кубок УЕФА в руках подержал.

- Выходит, вы произвели фурор в стране Бекекенбауэра и Клинсманна.

- Фурор - слишком громко сказано. Но я пока единственный русский легионер, кому удалось войти в тройку лучших игроков Германии по итогам сезона. Первым тогда стал Андреас Херцог, вторым - Маттиас Заммер, третьим - я, четвертым Уве Байнц, пятым - Лотар Маттеус, шестым - Мехмет Шолль. И, кроме того, моя фамилия вписана в Книгу истории немецкого футбола - как автора 30-тысячного гола бундеслиги.

- Болельщики вас любили?

- Когда в <Шальке> я получал мяч, трибуны начинали скандировать: <Гор-би! Гор-би!> В ту пору в Германии был необыкновенно популярен Горбачев - вот мне и дали такое прозвище.

- А как относилась к вам пресса?

- Доброжелательно. Еженедельник Kicker даже присвоил статус игрока международного класса. Кстати, газетные статьи мне первые три года жена переводила. Уж больно тяжело немецкий давался - только на четвертый год как будто прорвало. А вот язык футбола для меня самый простой. Осваивал его моментально - и в <Динамо>, и в <Шальке>, и во <Фрайбурге>, и в <Локомотиве>.

- В <Локомотиве> ваши дела не сразу пошли на лад. Почему?

- В начале сезона серьезно повредил мышцу и надолго выбыл из строя. <Ты порвался от желания скорее заиграть, - успокаивал Семин. - Не торопись: выздоровеешь, наберешь форму и тогда - вперед>.

- И когда же вам сказали <вперед>?

- Перед полуфиналом Кубка. Мы выиграли тогда у <Торпедо>. А потом был победный финал с <Динамо>, в котором я доказал, что Голодец зря во мне сомневался.

- После финала вы, наверное, поняли, что сделали правильный выбор?

- У меня на этот счет сомнений никогда не возникало. Судите сами: в последние два сезона <Локомотив> дважды выступал в финале Кубка России, один раз выиграл его, дошел до полуфинала Кубка кубков, а в этом году завоевал бронзовые медали чемпионата. Да и болельщиков на наших матчах стало больше. Весной прошлого года их было около двух тысяч, а минувшей осенью уже по десять-двенадцать тысяч иногда приходило. У нас появился дополнительный стимул - играть для публики.

- Для вас лично зрительская поддержка тоже чрезвычайно важна?

- Когда за тебя неистово болеет 60 тысяч фанатов, как это было в Гельзенкирхене (так болеют еще только в Мюнхене и Дортмунде), иг раешь с особым настроем. Правда, сам я выкладываюсь и при пустых трибунах. Во-первых, потому что еще не наигрался, а во-вторых, потому что футбол - моя работа. Бундеслига любого научит не щадить себя. В этом плане в Германии аутсайдер не отличается от ее лидера.
***
- В <Локомотиве>, кроме вас, никто школу бундеслиги не проходил, но команда в каждой игре сражается до конца.

- Настрой всегда задает тренер. Семин - человек бескомпромиссный, умеет держать команду в тонусе, хорошо подбирает исполнителей на каждую позицию. Причем нередко выбор падает на молодых игроков, чья одаренность проявляется именно в <Локомотиве>. И это тоже не случайно. Руководители клуба - президент Валерий Филатов, наши шефы из министерства путей сообщения не сулят златые горы, но и не бросают слов на ветер. Каждый знает, за что играет. И потому из <Локомотива> по собственному желанию почти никто не уходит.

- Чего недостает <Локомотиву>, чтобы поспорить со <Спартаком> за золотые медали?

- Умения проводить каждый матч как последний в жизни. Но оно появится, потому что характер у команды есть. Иначе мы не преуспели бы в кубковых играх.

- Роль инсайда, которую вы играете в команде, вам по душе?

- Это моя любимая полиция.

- Но она требует исключительной физической подготовки!

- А я на здоровье не жалуюсь. Думаете, космические перегрузки, которые я испытывал в бундеслиге, его подорвали? Напротив, только закалили.

- Вы в <Динамо> рано дебютировали - в 19 лет.

- И прекрасно помню, кто тогда за него выступал: Гонтарь, Пильгуй. Новиков, Бубнов, Маховиков, Никулин, Минаев, Максименков, Латыш, Газаев... Можете себе представить, как надо было вкалывать, чтобы эта компания тебя признала!

- Просто так в <Динамо> тоже не приглашали!

- Но и особых достижений у меня не было. Разве что на турнире <Переправа> в Сочи, где играл за юниорскую сборную России, получил приз лучшего полузащитника.

- Вы родом из Воронежа. Как же вас проглядел <Факел>?

- В Воронеже я и специализированную футбольную школу окончил, и мечтал, конечно, за <Факел> играть. Меня даже в дубль пригласили. Но из <Факела> можно было в армию попасть, и тогда о футболе пришлось бы забыть по крайней мере на два года. А тут звонок из вологодского <Динамо>: <Приезжай в Вологду - будешь за нас играть - в качестве рядового>. Так оно и получилось. Я даже курс молодого бойца не проходил. Через год командировали <для охраны порядка в столице СССР>, а на самом деле перевели в московское <Динамо>, где я и провел остаток срочной службы.

- А почему на сверхсрочную остались?

- В <Динамо> у меня все получалось. Даже присвоили звание младшего лейтенанта. Как офицер стал больше получать, правда, и судьба моя уже полностью была в руках начальства: если бы захотело, могло отправить в махачкалинское или самаркандское <Динамо>, и пришлось бы туда поехать.

- Вы благополучно избежали такой участи.

- Старался играть так, чтобы ни при каких обстоятельствах не стать обузой для команды. И считаю, что за восемь лет немало для нее сделал, как, впрочем, и она для меня.

- За эти восемь лет у руля <Динамо> стояли Вячеслав Соловьев, Александр Севидов, Вадим Иванов, Эдуард Малофеев, Анатолий Бышовец. Кто из них понимал вас лучше всего?

- Севидов. Потрясающий человек был Сан Саныч! Любил музыку - симфоническую и эстрадную, в шахматах здорово разбирался, а сколько анекдотов знал! И футбол тонко чувствовал, и психологию игроков всегда стремился понять. С плеча никогда не рубил. Я однажды за двое суток до финального матча на Кубок СССР против <Зенита> взял да и полетел в Вологду: по Танюше - своей будущей жене - соскучился. Рассчитывал: утром буду там, а вечером обратно махну. И вот незадача: в Москву на самолет билетов нет. Звоню на базу Сан Санычу, объясняю ситуацию. Он, конечно, много всего интересного обо мне рассказал. <Не волнуйтесь, - успокаиваю Севидова, - я поездом доберусь. С утра уже с командой буду>. С вокзала мчусь в Новогорск и - бегом к тренеру: мол, простите, что так поступил. Стою жду разноса. А Сан Саныч вдруг говорит: <Нечего извиняться. К <Зениту> готовься: завтра, как всегда, в <основе> выйдешь>.

- И вы в том матче всю игру сделали: в дополнительное время сначала голевой пас Газзаеву отдали, а потом и сами забили. Так?
***
- Именно так и было. А Сан Саныч в раздевалке потом обнял и, хитро улыбаясь, сказал: <Я теперь тебя даже на Северный полюс буду перед матчами отпускать. Только играй, как сегодня>. Что там говорить, он знал, когда с футболистом пошутить, когда на него надавить, когда промолчать, будто ничего не заметил. Севидов при первой же встрече мог к себе расположить. Ему верили сразу. Недаром, где бы он ни работал: в киевском или московском <Динамо> - к нему с удовольствием шли хорошие футболисты. И за него бились. Ну как, например, я мог отбывать на поле номер, если на следующий день после того, как мы с Таней расписались. Сан Саныч вручил мне ордер на квартиру, которую он же для меня и пробил?

- С немецкими тренерами у вас тоже не было проблем?

- С Фишером, с Шульте, Ристичем - никаких. А вот из-за Бергера ушел из <Шальке>. Он не включил меня в состав на один матч, на другой, а когда я спросил его напрямик, надеется ли он вообще на меня. Бергер ответил, что мое дело - выполнять контракт. Через несколько дней я получил приглашение из <Фрайбурга> и решил его принять. Президент <Шальке> и генеральный менеджер сначала отказывались меня отпускать, и Бергер пошел на попятную, уверяя, что я его не так понял. Но я честно признался тренеру, что с ним больше работать не смогу.

- С <Фрайбургом> понятно. А как вы в <Шальке> оказались?

- Случайно. Менеджер <Шальке> Кремер (чемпион мира, между прочим) возвращался в Германию через Москву из Еревана, где участвовал в благотворительном матче в помощь пострадавшим от землетрясения, и решил заехать на <Динамо>, где мы встречались с <Торпедо>. Я в том матче забил гол. Через несколько дней представитель <Шальке> уже вел переговоры с динамовским руководством о моем переезде в Гельзенкирхен. Немцы оказались более настойчивыми, чем итальянцы из <Дженоа> и <Болоньи>, которые увидели меня в матче за сборную.

- Вы-то сами намеревались уходить из <Динамо>?

- Да. Появилось ощущение, что пришло время сменить команду. Но Бышовец, у которого я и в олимпийской сборной играл, готов был отпустить меня только за границу. Так что вариант с <Шальке> подвернулся как нельзя кстати. Меня быстро разжаловали из старших лейтенантов, а значит, препятствий для отъезда в Германию уже не было.

- В Германии вы попортили нервы многим вратарям. Помните свои голы?

- Все 49. Самые важные, пожалуй, <Кельну>, потому что их было два и они были первыми. Самый красивый - <Кайзерслаутерну>, когда, получив мяч около своей штрафной, прошел через все поле, обыграл пятерых и уложил мяч в сетку. Эффектный гол забил <Гензе> - метра четыре пролетел в воздухе, чтобы головой достать мяч. И, наконец, два моих мяча в составе <Шальке> решили судьбу первенства Германии.

- Но <Шальке> никогда не был чемпионом!

- От исхода нашего матча с <Баварией> зависело, кому достанутся золотые медали - мюнхенцам или бременцам. <Баварии> нужна была победа, но она довольствовалась ничьей - 3:3, причем два мяча из трех оказались на моем счету. После матча ребята шутили, что <Вердер> просто обязан прислать мне золотую медаль.

- В Германии вы были первым российским легионером. Во многом благодаря вам немецкие клубы стали приглашать наших игроков. Однако далеко не всем удалось себя проявить. В чем тут дело?

- За рубежом к тренировкам надо готовиться настолько же серьезно и тщательно, насколько к играм. В Германии никто не объясняет на собрании, что надо как следует поработать, поскольку впереди важный матч. А наши привыкли, что с ними нянькаются, и удивляются, почему это тренер или президент не питают к ним симпатий.

- Вам удалось быстро перестроиться?

- По крайней мере, постарался это сделать. Только от одной привычки избавиться не мог - после матча укладывал форму в сумку и забирал ее домой.

- А остальные?

- Остальные оставляли форму администратору, который привозил ее уже чистой на следующую игру. Я же опасался, что он вдруг забудет мои бутсы или щитки. И хотя ни одного прокола у нашего администратора не было. хотя партнеры надо мной посмеивались, сумка всегда была при мне - в автобусе, аэропорту, гостинице.

- Это был единственный повод у немцев для иронии?

- Да как вам сказать... Я приехал в Германию худощавым молодым человеком ростом 183 сантиметра и весом 75 килограммов. <Тебя что, в России не кормили? - с улыбкой спрашивали руководители клуба, которые привыкли видеть в своей команде крепышей. - Налегай на еду, набирай вес>. Я вроде бы особенно не усердствовал, но три килограмма прибавил.

- Может быть, благодаря пиву?

- К пиву, которое немцы пьют даже в день игры, так и не привык. К спиртному, как, кстати, и к сигаретам, вообще равнодушен. Могу выпить в отпуске граммов 50 коньяка - и точка.

- Хотите продлить свой футбольный век?

-Хочу. И уступлю свое место только тогда, когда ноги не понесут. А пока бегу и бью лучше конкурентов, пока мне не надоела эта жизнь - с бесконечными сборами, разъездами, тренировками и играми, бутсы не сниму. Вроде бы 18 лет в футболе, а кажется что пролетел всего год.