Рева, скажем, признавал, что им бы, тогдашним, не победить нынешних высокорослых. При этом у Ревы рост был - под метр девяносто. На что невысокий Щагин гневно ему возражал - игра в последующих поколениях казалась ему прямолинейной, незатейливой, и выделял он в ней от силы двух-трех человек.
"Взлетел, как Щагин над веревкой бельевой", - писал о нем Юрий Визбор. Все точно: в высоту с места он прыгал на метр.
Московский чемпионат мира 52-го года я видел подростком. Но через тридцать три года, работая над фильмом о Щагине, многократно смотрел десятиминутный ролик финального матча, где действия Щегла выглядели захватывающей непрерывностью: он поднимал мяч с земли, он распасовывал, он завершал атаку (эдакой эмблемой волейбола на долгие годы сделался снимок, где Владимир Иванович, изогнутый, словно лук, в дугу, наносит атакующий удар). И я верю, что, уступая, возможно, в отдельных компонентах игры таким ее гигантам, как Якушев или Рева, он превосходил их суммой выдающихся качеств. Ну и постоянная уверенность, что ты лучший и обязан в решающие мгновения все взять на себя, тоже чего-то стоит.
Он жил, повторяю, в динамовском доме, в динамовском составе добился главных побед, но до конца дней оставался человеком, родом из "Спартака". Именно в "Спартаке" он впервые выиграл первенство Союза, но после войны волейбольный "Спартак" расформировали.
Щагин гордился тем, что упомянут в юбилейном спартаковском альбоме, что зять его Валентин Ивакин защищает спартаковские ворота. Свой среди чужих, чужой среди своих? Да. Но в этом скорее характер, чем принадлежность к тому или иному обществу.
|