Если взглянуть на поведение Лебедева без иронии, опасения его станут более понятны: в стеночных боях того времени действительно не били лежащего - но лишь по-настоящему лежащего пластом; при малейшей попытке встать он мог быть атакован вновь.

Пожалуй, Градополов не спасовал бы и в этом случае: он был одним из энтузиастов "группового бокса". Но это и показывает, что он представлял собой нечто большее, чем боксер-спортсмен.

Формально титул "советского чемпиона" за ним был признан лишь в конце этого периода - в 1926 году; прежде это звание тоже считалось "буржуазным".

Цитируемые в разных источниках воспоминания противоречивы. По одной версии, противники (особенно французы) "обижались", когда он бил в полный контакт, настаивая на дозированных ударах по правилам товарищеских матчей. По другим - Анкудинов едва "достаивал" до конца боев даже с любителями, а в единственной схватке с профессионалом на победу и не рассчитывал, высшим достижением (и правда немалым!) считая то, что избежал проигрыша нокаутом. Возможно, впрочем, что было и то, и другое. К тому же это - "воспоминания воспоминаний", полученные из вторых-третьих рук; мемуаров Анкудинов не писал.

Единственная параллель: российские стеночники действительно порой сходились в состоянии, весьма отдаленном от трезвого; правилами боев это было запрещено, но ведь и "заначки" в кулаках запрещались...